ПИГМАЛИОН

Громко звякнув, массивный кованный ключ острым металлическим скрежетом безжалостно отсек от мастерской все лишнее. Теперь безграничность Вселенной сосредоточилась всего лишь в одной глыбе розового мрамора покоящейся на подиуме. И только Мастер знал что скрывает в себе этот безжизненный на вид камень. Всю свою долгую жизнь Мастер посвятил тому, чтобы однажды освободить, выпустить из него на волю ту, которая уже многие годы заполняла все его помыслы. И вот наконец-то это время пришло, и первые мраморные крошки посыпались на дощатый пол...

Он увидел её ещё мальчишкой. Как-то раз, катаясь на льдине, Мастер, бывший в ту пору безусым юнцом, зазевался и ужё через мгновение оказался в обжигающих объятиях вешней реки. А потом, спасённый друзьями, мучительно долго метался в жарком бреду, изредка разрываемом ледяным полотенцем. И вот где-то там, на самой границе жизни и смерти, сквозь колышущееся марево призраков он вдруг отчетливо различил её силуэт. Она была божественно красива, а её невесомые прикосновения столь блаженны, что Мастер замер в восхищении. Замер и забылся пусть ещё и бесконечно тяжелым, но уже глубоким, выздоравливающим сном. С тех самых пор он и посвятил свою жизнь тому, чтобы когда-нибудь вернуть её в мир людей. Бесчисленное количество раз он, не щадя себя, приступал к работе, пытаясь возродить любимый образ. Но, в самый последний миг, Она неизменно ускользала, оставляя Мастера наедине с мертвой, податливой глиной. Шли годы, но Мастер не отступал, вновь и вновь начиная сначала. Он работал до полного изнеможения, пока не выпадал из обессиливших рук инструмент, и предательски навалившееся забытьё не уводило его в таинственный мир снов. Туда, где безраздельно царила Она. Там, окруженный её искренней любовью и заботой Мастер, как губка, впитывал в себя то ощущение безграничного счастья, которое он переживал во сне. Но неизбежное пробуждение безжалостно вспарывало грядущим одиночеством паутину призрачной радости. Каждый раз, прежде чем уйти, он звал Её с собой, но Она лишь лукаво улыбалась, протяжно отвечая: "Не-е-ет!" и исчезала вместе с остатками сна. Мастер просыпался и, стиснув зубы, снова пытался обмануть судьбу, приступая к работе. Он ваял, а перед глазами непрерывно мелькали густые переливающиеся волны её волос, чудный стан, бесконечно родная улыбка, а в ушах безраздельно властвовал её чарующий голос. Творения Мастера уже украшали лучшие музеи мира, выставки неизменно собирали толпы восторженых почитателей, но сам-то он твердо знал, что всё это - лишь прелюдия.

Но вот наконец-то сошлись воедино в своем апогее мастерство скульптора, страсть мужчины и жизненый опыт. И замерло, растворившись в восхищении время, потрясённо наблюдая, как под чуткими руками Мастера, под резцами его души и молотом сердца рождается каменное чудо. Уже отложены в сторону все инструменты и теперь лишь мозолистые ладони полируют холодный безжизненный мрамор. Они скользят, отдавая ему нежность и заботу, ласку и силу, доброту и верность, всё, что только может отдать женщине мужчина. Ведомые сердцем, руки без устали гладят камень, и он, в ответ, словно бы наливается изнутри таинственным жизненным светом. А опыт, точно подсказывает тот самый критический момент, когда нужно пересилить себя, чтобы не остановиться в изнеможении на пол дороге.

Так продолжается до тех пор, пока друзья, обеспокоенные долгим отсутствием Мастера, не взламывают двери его мастерской. И потрясённо застывают перед густо краснеющей обнаженной красавицей, растерянно прикрывающейся старым рванным фартуком. А рядом, уронив морщинистое лицо на ставшие вдруг такими непослушными руки, сидит, мастерски высеченный из розового мрамора, безмерно уставший старик.

предыдущая | следующая | оглавление

/ arts / dersi /001 /