ВЕРШИНА

Очень хотелось спать. Хотелось до боли в глазах. Боль затаилась даже глубже, в глазницах, под бровями, и стоило больших усилий разомкнуть веки. Но открыть глаза было просто необходимо, ибо уже ясно слышался грохот приближающейся лавины. Человек открыл глаза. Боль вырвалась наружу, он щурился, пытаясь сдержать её, но тщетно. Камнепад стремительно надвигался, и сквозь полуприкрытые веки он ясно видел его неотвратимый бег. "Всё!" - спокойно, даже равнодушно, подумал Человек - "Вот и конец!" Он висел в гамаке на отвесной стене прямо на пути камнепада. Вчера Человек шёл весь день и почти всю ночь и остановился для отдыха в кромешной темноте, не дойдя до гребня каких-то паршивых двадцать метров. Двадцать метров, отделивших его от жизни.

У него ещё оставалось немного времени, и Человек начал очень методично готовиться к смерти. Он вытащил записную книжку и, чиркнув несколько строк, засунул её в одну из трещин, паутиной опутавших стену. Там же он спрятал часы, два больших ключа и потрепанный заклеенный конверт. Едва он успел сделать всё это, как его хищным языком слизнул со стены стремящийся вниз каменный поток.

Человек проснулся и открыл глаза. Солнце уже подкралось к окну и вот-вот было готово ворваться своими лучами в эту белую комнату, заставленную кроватями. Он попытался повернуться на другой бок и вскрикнул от боли, пронзившей насквозь все тело. Боль была внезапной, как случайный выстрел, и Человек мучительно застонал, и всё вспомнил: стену, камнепад, долгий полет в бездну и первый, самый страшный удар о камни...

- Опять! - Человек собрался, рывком вскочил на ноги и посмотрел на часы. Времени оставалось только позавтракать и добраться до работы. Сегодня предстоял нелегкий день: надо было очень много успеть, и расклеиваться он не имел права. Человек тяжело вздохнул, вспомнив о Вершине, и начал собраться.

Он любил эту Вершину. Каждую ночь, засыпая и проваливаясь в черную бездну сна, он оказывался у её подножия. Огромный пик, щедро изрезанной ледниками, будто подернутой сединой, уходил далеко в облака. И каждую ночь Человек пытался её покорить. Он менял маршруты, шёл с запада, с востока, с юга и с севера, но каждый раз его постигала неудача. Вокруг возвышалось множество других вершин; время от времени он видел на них других альпинистов, но сам всегда возвращался только к своей Вершине. Он вновь и вновь бросал ей вызов, надеясь победить.

Срываясь, он ломал себе руки, ноги, разбивал в кровь лицо. Коллеги по работе удивлялись: вчера расстались поздно вечером, - все было нормально, а утром - весь в гипсе. Но это было не самое страшное, весь ужас положения заключался в другом - ведь засыпая, он не спал. Ему предстоял тяжелый путь вперед, и уж здесь-то надо было смотреть в оба. И только в те дни, когда Человек был настолько вымотан или так запеленат в гипс, что о восхождении нечего было и думать, он погружался в тяжелое и тревожное забытье. Но даже в нем он видел сны о Вершине, о том, как он наконец-то покоряет её, стоит на самом пике, а под ним распластались огромные, бескрайние поля облаков, и, глядя на них, он счастливо смеётся. Он победил!

Но вот снимали гипс, и все начиналось сначала. Он вновь стоял у подножия, и неприступная Вершина вновь скрывалась в нависающих свинцовых облаках. Не раз он обещал сам себе бросить это всё к чертям, навсегда забыть о манящей Вершине, начисто выбросить её из головы. Но вновь и вновь он возвращался к ней и опять срывался в тщетной попытке победить. И ведь как-будто бы ничего особенного в этой Вершине-то и не было, но он всегда возвращался именно к ней и начинал очередное восхождение. Иной раз оно длилось несколько ночей подряд, и часто казалось - уже всё, Вершина покорена, но одно неверное движение, поспешно вбитый крюк, трещина, нежданно пропоровшая ледник, лавина или выскочивший из под ноги камень ввергали его в бездну. И Человек просыпался не ощущая своего тела, весь в кровоподтеках и ссадинах.

Конечно, он мог разорвать этот порочный круг. Это стоило бы больших трудов, но он был способен на это. Он мог, но почему-то не хотел этого делать. Нет, Человек не был мазохистом: самоистязание не доставляло ему удовольствия, просто... он любил её и шёл вперед. Шёл, невзирая на холодное равнодушие, которым она встречала его каждый раз. Лишь однажды, очутившись у подножия Вершины, он увидел вместо ставших уже привычными жмущихся к земле облаков яркое и ласковое солнце. Вершина ждала его. И он немедленно ринулся вверх. За эту ночь Человек прошёл раза в два больше обычного и проснулся утром выспавшимся и отдохнувшим.

В последний раз я видел его, когда он укладывал снаряжение и готовился продолжить удачно начатое восхождение. Как всегда он был полон решимости покорить неприступную Вершину, даже, не смотря на то, что погода ухудшалась. Я искренне пожелал ему удачи, ибо знал, что, если и на этот раз Человеку не повезет, то врядли он сумеет спастись как раньше. Вопрос встал ребром: "Или - или". Удачи тебе, Человек!

Июль 1985.

предыдущая | следующая | оглавление

/ arts / dersi /001 /